Неточные совпадения
«Ну-ка, пустить одних детей, чтоб они сами приобрели, сделали посуду, подоили молоко и т. д. Стали бы они шалить? Они бы с голоду померли. Ну-ка, пустите нас с нашими страстями,
мыслями, без понятия о едином Боге и Творце! Или без понятия того, что есть добро, без объяснения
зла нравственного».
И они проводят какую-нибудь
мысль, направление, в которое сами не верят, которое делает
зло; и всё это направление есть только средство иметь казенный дом и столько-то жалованья.
Уже пустыни сторож вечный,
Стесненный холмами вокруг,
Стоит Бешту остроконечный
И зеленеющий Машук,
Машук, податель струй целебных;
Вокруг ручьев его волшебных
Больных теснится бледный рой;
Кто жертва чести боевой,
Кто почечуя, кто Киприды;
Страдалец
мыслит жизни нить
В волнах чудесных укрепить,
Кокетка
злых годов обиды
На дне оставить, а старик
Помолодеть — хотя на миг.
Он мог бы чувства обнаружить,
А не щетиниться, как зверь;
Он должен был обезоружить
Младое сердце. «Но теперь
Уж поздно; время улетело…
К тому ж — он
мыслит — в это дело
Вмешался старый дуэлист;
Он
зол, он сплетник, он речист…
Конечно, быть должно презренье
Ценой его забавных слов,
Но шепот, хохотня глупцов…»
И вот общественное мненье!
Пружина чести, наш кумир!
И вот на чем вертится мир!
Катерина Ивановна нарочно положила теперь пригласить эту даму и ее дочь, которых «ноги она будто бы не стоила», тем более что до сих пор, при случайных встречах, та высокомерно отвертывалась, — так вот, чтобы знала же она, что здесь «благороднее
мыслят и чувствуют и приглашают, не помня
зла», и чтобы видели они, что Катерина Ивановна и не в такой доле привыкла жить.
— В нашей воле отойти ото
зла и творить благо. Среди хаотических
мыслей Льва Толстого есть одна христиански правильная: отрекись от себя и от темных дел мира сего! Возьми в руки плуг и, не озираясь, иди, работай на борозде, отведенной тебе судьбою. Наш хлебопашец, кормилец наш, покорно следует…
— Я — читала, — не сразу отозвалась девушка. — Но, видите ли: слишком обнаженные слова не доходят до моей души. Помните у Тютчева: «
Мысль изреченная есть ложь». Для меня Метерлинк более философ, чем этот грубый и
злой немец. Пропетое слово глубже, значительней сказанного. Согласитесь, что только величайшее искусство — музыка — способна коснуться глубин души.
Но уже несколько раз у него мелькала
мысль, что, если эту женщину поймают, она может, со страха или со
зла, выдать свое нелепое подозрение за факт и оклеветать его.
Но думалось с великим усилием,
мысли мешали слушать эту напряженную тишину, в которой хитро сгущен и спрятан весь рев и вой ужасного дня, все его слова, крики, стоны, — тишину, в которой скрыта
злая готовность повторить все ужасы, чтоб напугать человека до безумия.
«Одиночество. Один во всем мире. Затискан в какое-то идиотское логовище. Один в мире образно и линейно оформленных ощущений моих, в мире
злой игры
мысли моей. Леонид Андреев — прав: быть может,
мысль — болезнь материи…»
Мысли его растекались по двум линиям: думая о женщине, он в то же время пытался дать себе отчет в своем отношении к Степану Кутузову. Третья встреча с этим человеком заставила Клима понять, что Кутузов возбуждает в нем чувствования слишком противоречивые. «Кутузовщина», грубоватые шуточки, уверенность в неоспоримости исповедуемой истины и еще многое — антипатично, но прямодушие Кутузова, его сознание своей свободы приятно в нем и даже возбуждает зависть к нему, притом не
злую зависть.
— Моя
мысль проста: все имена
злому даны силою ненависти Адама к Еве, а источник ненависти — сознание, что подчиниться женщине — неизбежно.
Утомленный унылым однообразием пейзажа, Самгин дремотно и расслабленно подпрыгивал в бричке,
мысли из него вытрясло, лишь назойливо вспоминался чей-то невеселый рассказ о человеке, который, после неудачных попыток найти в жизни смысл, возвращается домой, а дома встречает его еще более
злая бессмыслица.
— Он, как Толстой, ищет веры, а не истины. Свободно
мыслить о истине можно лишь тогда, когда мир опустошен: убери из него все — все вещи, явления и все твои желания, кроме одного: познать
мысль в ее сущности. Они оба
мыслят о человеке, о боге, добре и
зле, а это — лишь точки отправления на поиски вечной, все решающей истины…
— За то, что вы выдумали мучения. Я не выдумывала их, они случились, и я наслаждаюсь тем, что уж прошли, а вы готовили их и наслаждались заранее. Вы —
злой! за это я вас и упрекала. Потом… в письме вашем играют
мысль, чувство… вы жили эту ночь и утро не по-своему, а как хотел, чтоб вы жили, ваш друг и я, — это во-вторых; наконец, в-третьих…
Случается и то, что он исполнится презрения к людскому пороку, ко лжи, к клевете, к разлитому в мире
злу и разгорится желанием указать человеку на его язвы, и вдруг загораются в нем
мысли, ходят и гуляют в голове, как волны в море, потом вырастают в намерения, зажгут всю кровь в нем, задвигаются мускулы его, напрягутся жилы, намерения преображаются в стремления: он, движимый нравственною силою, в одну минуту быстро изменит две-три позы, с блистающими глазами привстанет до половины на постели, протянет руку и вдохновенно озирается кругом…
Но предприимчивую злобу
Он крепко в сердце затаил.
«В бессильной горести, ко гробу
Теперь он
мысли устремил.
Он
зла Мазепе не желает;
Всему виновна дочь одна.
Но он и дочери прощает:
Пусть богу даст ответ она,
Покрыв семью свою позором,
Забыв и небо, и закон...
— Не принуждайте себя: de grace, faites ce qu’il vous plaira. [о, пожалуйста, поступайте, как вам будет угодно (фр.).] Теперь я знаю ваш образ
мыслей, я уверена (она сделала ударение на этих словах), что вы хотите… и только свет… и
злые языки…
С
мыслью о письме и сама Вера засияла опять и приняла в его воображении образ какого-то таинственного, могучего, облеченного в красоту
зла, и тем еще сильнее и язвительнее казалась эта красота. Он стал чувствовать в себе припадки ревности, перебирал всех, кто был вхож в дом, осведомлялся осторожно у Марфеньки и бабушки, к кому они все пишут и кто пишет к ним.
Так выяснилась ему теперь
мысль о том, что единственное и несомненное средство спасения от того ужасного
зла, от которого страдают люди, состояло только в том, чтобы люди признавали себя всегда виноватыми перед Богом и потому неспособными ни наказывать ни исправлять других людей.
— Я не выставляю подсудимого каким-то идеальным человеком, — говорил Веревкин. — Нет, это самый обыкновенный смертный, не чуждый общих слабостей… Но он попал в скверную историю, которая походила на игру кошки с мышкой. Будь на месте Колпаковой другая женщина, тогда Бахарев не сидел бы на скамье подсудимых! Вот главная
мысль, которая должна лечь в основание вердикта присяжных. Закон карает
злую волю и бесповоротную испорченность, а здесь мы имеем дело с несчастным случаем, от которого никто не застрахован.
Зло и неправда нашей общественной и государственной жизни делали нашу
мысль элементарной и упрощенной.
И не то странно, не то было бы дивно, что Бог в самом деле существует, но то дивно, что такая
мысль —
мысль о необходимости Бога — могла залезть в голову такому дикому и
злому животному, как человек, до того она свята, до того она трогательна, до того премудра и до того она делает честь человеку.
— Стой, Ракитка! — вскочила вдруг Грушенька, — молчите вы оба. Теперь я все скажу: ты, Алеша, молчи, потому что от твоих таких слов меня стыд берет, потому что я
злая, а не добрая, — вот я какая. А ты, Ракитка, молчи потому, что ты лжешь. Была такая подлая
мысль, что хотела его проглотить, а теперь ты лжешь, теперь вовсе не то… и чтоб я тебя больше совсем не слыхала, Ракитка! — Все это Грушенька проговорила с необыкновенным волнением.
Он боялся, что когда придет к Лопуховым после ученого разговора с своим другом, то несколько опростоволосится: или покраснеет от волнения, когда в первый раз взглянет на Веру Павловну, или слишком заметно будет избегать смотреть на нее, или что-нибудь такое; нет, он остался и имел полное право остаться доволен собою за минуту встречи с ней: приятная дружеская улыбка человека, который рад, что возвращается к старым приятелям, от которых должен был оторваться на несколько времени, спокойный взгляд, бойкий и беззаботный разговор человека, не имеющего на душе никаких
мыслей, кроме тех, которые беспечно говорит он, — если бы вы были самая
злая сплетница и смотрели на него с величайшим желанием найти что-нибудь не так, вы все-таки не увидели бы в нем ничего другого, кроме как человека, который очень рад, что может, от нечего делать, приятно убить вечер в обществе хороших знакомых.
Знаю
Без бабы я, что
зло Ярило
мыслит.
Разница заключается только в том, что, создавая идеалы будущего, просветленная
мысль отсекает все
злые и темные стороны, под игом которых изнывало и изнывает человечество».
В центре моей
мысли всегда стояли проблемы свободы, личности, творчества, проблемы
зла и теодицеи, то есть, в сущности, одна проблема — проблема человека, его назначения, оправдания его творчества.
Но были минуты, когда я отвергал Бога, были мучительные минуты, когда мне приходило в голову, что, может быть, Бог
зол, а не добр,
злее меня, грешного человека, и эти тяжелые
мысли питались ортодоксальными богословскими доктринами, судебным учением об искуплении, учением об аде и многим другим.
Я
мыслю о времени, о своей эпохе, о ее проблемах и о ее
зле, но я несвоевременный мыслитель.
Через несколько дней из округа пришла телеграмма: немедленно устранить Кранца от преподавания. В большую перемену немец вышел из гимназии, чтобы более туда не возвращаться. Зеленый и
злой, он быстро шел по улице, не глядя по сторонам, весь поглощенный злобными
мыслями, а за ним шла гурьба учеников, точно стая собачонок за затравленным, но все еще опасным волком.
Но совершенно верна была его
мысль, что нельзя рассматривать то, что он называл «отвлеченными началами», как
зло, грех и заблуждение.
«Для „общечеловека“, для citoyen’a, — писал Михайловский, — для человека, вкусившего плодов общечеловеческого древа познания добра и
зла, не может быть ничего соблазнительнее свободы политики, свободы совести, слова, устного и печатного, свободы обмена
мыслей и пр.
Русская литература, русская
мысль были проникнуты ненавистью к империи, обличали ее
зло.
Я понял его
мысль, вынул из кошелька… и, дав ему, советовал, что, приехав в Петербург, он продал бы бумагу свою на вес разносчикам для обвертки; ибо мнимое маркизство скружить может многим голову, и он причиною будет возрождению истребленного в России
зла — хвастовства древния породы.
Даждь небо, чтобы
зло всегда обращалося на изобретателя его и чтобы воздвигший гонение на
мысль зрел всегда свои осмеянными, в поругании и на истребление осужденными!
Все
зло происходит в семье оттого, что Русаков, боясь дать дочери свободу мнения и право распоряжаться своими поступками, стесняет ее
мысль и чувство и делает из нее вечно несовершеннолетнюю, почти слабоумную девочку.
Сердце у него надрывалось, и в голове, пустой и словно оглушенной, кружились все одни и те же
мысли, темные, вздорные,
злые.
Не шевелясь, не мигая глазами, без сил и
мысли, мать стояла точно в тяжелом сне, раздавленная страхом и жалостью. В голове у нее, как шмели, жужжали обиженные, угрюмые и
злые крики людей, дрожал голос станового, шуршали чьи-то шепоты…
Никогда не надо делать человека, даже в
мыслях, участником
зла, а тем более грязи.
— Как это странно, что у нас одни и те же
мысли, — сказал он тихо. — А унзер, понимаете, это что-то высокое-высокое, что-то худощавое и с жалом. Вроде как какое-то длинное, тонкое насекомое, и очень
злое.
Добрые гении пролагают железные пути, изобретают телеграфы, прорывают громадные каналы, мечтают о воздухоплавании, одним словом, делают всё, чтоб смягчить международную рознь;
злые, напротив, употребляют все усилия, чтобы обострить эту рознь. Политиканство давит успехи науки и
мысли и самые существенные победы последних умеет обращать исключительно в свою пользу.
Нравились мне в этих романах и хитрые
мысли, и пылкие чувства, и волшебные события, и цельные характеры: добрый, так уж совсем добрый;
злой, так уж совсем
злой, — именно так, как я воображал себе людей в первой молодости; нравилось очень, очень много и то, что все это было по-французски и что те благородные слова, которые говорили благородные герои, я мог запомнить, упомянуть при случае в благородном деле.
Правда, Александров тут же ловил себя с раскаянием на дурных и грубых
мыслях. Но он уже давно знал, какие
злые, нелепые, уродливые, бесстыдные, позорные
мысли и образы теснятся порою в уме человека против его воли.
По чувствуемой
мысли дуэта можно было понять, что тщетно
злым и настойчивым басом укорял хитрый хан Амалат-Бека, называл его изменников, трусом, грозил кораном; Амалат-Бек, тенор, с ужасом отрицался от того, что ему советовал хан, и умолял не возлагать на него подобной миссии.
— Имея в виду эту цель, — формулировал общую
мысль Глумов, — я прежде всего полагал бы: статью четвертую"Общих начал"изложить в несколько измененном виде, приблизительно так:"Внешняя благопристойность выражается в действиях и телодвижениях обывателя; внутренняя — созидает себе храм в сердце его, где, наряду с нею, свивает себе гнездо и внутренняя неблагопристойность, то есть
злая и порочная человеческая воля.
Платя дань веку, вы видели в Грозном проявление божьего гнева и сносили его терпеливо; но вы шли прямою дорогой, не бояся ни опалы, ни смерти; и жизнь ваша не прошла даром, ибо ничто на свете не пропадает, и каждое дело, и каждое слово, и каждая
мысль вырастает, как древо; и многое доброе и
злое, что как загадочное явление существует поныне в русской жизни, таит свои корни в глубоких и темных недрах минувшего.
Среди
злых, ненавистных моих товарищей каторжников я не замечал хороших людей, людей способных и
мыслить и чувствовать, несмотря на всю отвратительную кору, покрывавшую их снаружи.
Эти разговоры под плачущий плеск воды, шлепанье мокрых тряпок, на дне оврага, в грязной щели, которую даже зимний снег не мог прикрыть своим чистым покровом, эти бесстыдные,
злые беседы о тайном, о том, откуда все племена и народы, вызывали у меня пугливое отвращение, отталкивая
мысль и чувство в сторону от «романов», назойливо окружавших меня; с понятием о «романе» у меня прочно связалось представление о грязной, распутной истории.
Я вспомнил, что вот так же говорил о господах извозчик Петр, который зарезался, и мне было очень неприятно, что
мысли Осипа совпадают с
мыслями того
злого старика.